i db180944ab78a06e - Страница 8

***

Акселя еще декаду держали в одиночной камере, но дело так и не дошло до суда. К нему никого не пускали - даже родителей, которым телеграммой сообщили о происшествии уже на следующий день. Он вообще никого за это время не видел - даже пищу ему просовывали в крохотное оконце, открывавшееся только дважды в день. Уже на третий день парень сам убедил себя, что совершил страшную ошибку - убил ни в чем не повинную девчонку. К концу пребывания в камере, он уже всерьез обдумывал, каким способом можно убить себя. Жить с таким грузом на душе не хотелось.Когда дверь камеры распахнулась, он не отреагировал - слишком глубоко погрузился в свои переживания. Полицейскому пришлось потрясти парня за плечо, прежде чем он пришел в себя.

- Приятель, вставай. Суда не будет, Агнетта Фальк и в самом деле оказалась одержимой. Так что давай, выходи. Тебя там видеть хотят.

Облегчение, которое испытал Аксель, можно было сравнить с чувством, которое возникает во сне. Когда ты вдруг видишь любимого умершего родственника и понимаешь, что его смерть, и все это время, вся эта тоска были неправдой. Только чудесно воскресшим в этом случае был он сам. Медленно, не вполне осознавая, что ему говорят, Аксель поднялся с жесткой лавки и побрел вслед за провожатым. Тот бормотал что-то о том, как все были уверены, что девочка была нормальной, и что все думали, Аксель просто помешался от страха. Аксель не отвечал. Он снова оказался в полицейской приемной, где ему выдали вещи, и помогли натянуть куртку - рука до сих пор болела.

Аксель внезапно осознал, что перед ним стоит женщина. Он таких еще не видел. Сначала, ему показалось, что она не слишком молода - этому способствовал тот факт, что она была совершенно седая, к тому же Аксель еще не вышел из того возраста, когда все женщины старше тридцати кажутся древними старухами, однако, присмотревшись, он изменил свое мнение. Черноглазая, стройная, затянутая в тугой корсет поверх белоснежной сорочки, с едва заметной сеточкой морщин вокруг глаз, она небрежно держала на сгибе руки теплый кожаный плащ, из-под которого виднелась рукоять метателя и край широкого плотного ремня, с укрепленной на нем кобурой. Штаны из плотной непромокаемой и немаркой ткани - дорогой и практичной - обтягивали стройные, красивой формы бедра. Женщина распространяла вокруг себя уверенность и силу, бледные тонкие губы были чуть изогнуты в иронической усмешке, взгляд был прямой и строгий. И она уже некоторое время о чем-то говорила.

- Эй, парень. Ты меня слушаешь вообще?

- Простите, я немного выбит из колеи, - признался он. - Откровенно говоря, нет, не слышал. Вы не могли бы повторить?

- Оно и видно. Меня зовут Ида Монссон. Это мою работу ты сделал, прикончив одержимую. Опустим ту часть, в которой я рассыпаюсь в благодарностях за то, что мне не пришлось нудно бродить по городу в поисках бяки, тем более, что денег за эту работу я тоже не получу, и, выходит, зря тащилась в ваш район целых тринадцать часов. Меня интересует, как ты ее вычислил.

Аксель начал послушно рассказывать, но его прервали почти сразу:

- Так, стоп. Заткнись пока. Объясни, почему ты не стал приглашать девчонку в дом, а вместо этого отправил в трактир. Такие юные лопухи обычно не бывают столь осторожны.

- Не знаю. Мне просто с ней рядом было ужасно неуютно, казалось... Нет, не знаю. Просто неуютно.

- Ясно. Вот что, пойдем-ка проводим тебя домой. Нужно поговорить с твоими родными.

- Со мной что-то не так? - немного испугался юноша.

- Ну, это как посмотреть. Если ты не врешь, и действительно что-то такое почувствовал - ты можешь стать охотником.

- Но... Охотники же видят одержимых?! А я... Я до сих пор не уверен, что мне не показалось. Вдруг я просто угадал?

- Да бред это все, ничего мы не видим. По ощущениям все происходит вот примерно так, как ты описал. Не нравится человек, и все. Неужели не слышал историй о том, что мы частенько ошибаемся? - охотница подтолкнула мальчика к двери.

Аксель послушно вышел из участка.

- Слышал, но думал, что все это вымысел. Не бывает такого.

- Большинство таких историй действительно гроша ломаного не стоят. Статистика гласит, что примерно один из десяти убитых охотниками оказывается нормальным человеком. Мы должны проанализировать кровь каждого из убитых. Анализ крови занимает четыре дня, так что проверять всех жителей района нельзя, но каждого убитого в обязательном порядке. И - отчет в администрацию. За ошибки нас никто не наказывает, если, конечно, это не происходит слишком часто.

- А почему нельзя брать кровь у подозреваемых? Чтобы заранее убедиться?

- Потому что это бессмысленно. Одержимый отличается от обычного разумного. В его крови под влиянием сущности, которая заняла его тело, появляются различные вещества... Долго объяснять, да и не знаю я всех тонкостей, это дело ученых. Шутка в том, что такие изменения бывают и у вполне обычных людей. При жизни. Тех, которые не являются одержимыми. Те, кто просто испытывают сильные чувства, например. И только у одержимых эти вещества не исчезают после смерти. Не спрашивай, почему - не думаю, что даже высоколобые понимают, в чем тут дело. Так есть и точка. - Она чуть помолчала. - Так что ты думаешь о том, чтобы стать охотником?

Аксель задумался. Задай ему этот вопрос кто-нибудь пару декад назад - он бы ответил мгновенно. И положительно. Теперь - нет.

- Я не знаю. Я все эти дни думал, что убил невинного ребенка. Жить не хотел. И получается, что охотник каждый раз чувствует то же самое? Да и опасно это. Говорят, охотников часто убивают.